ПРОТОИЕРЕЙ ДИМИТРИЙ КОНСТАНТИНОВ
ПРЕДАТЕЛЬСТВО
В одной из наших статей мы говорили об осуждении и оправдании человека человеком.
Мы обращали внимание наших читателей на то, что в каждом человеке имеются
и хорошие и дурные черты; Мы призывали обращать внимание на положительные
стороны человеческой личности и в своих оценках людей концентрировать внимание
в первую очередь именно на них. Что же касается отрицательных сторон человеческой
души, то мы, отбрасывая огульное осуждение, призывали быть крайне осторожными
в суждениях в данной, весьма деликатной и далеко не всегда ясной для посторонних,
области душевной жизни человека.
Все это верно, но вызывает ряд дополнительных вопросов, неизбежно возникающих
при обдумывании затронутой проблемы. В своей жизни мы также сталкиваемся с
людьми, не просто имеющими какие-то отдельные недостатки в области душевной
и духовной жизни, но и с людьми, страдающими ярко выраженными пороками. Это
уже особая стадия человеческой греховности, выходящая за рамки всего сказанного
нами и требующая особого рассмотрения. Как быть и поступать в этих случаях?
Мы встречаемся в жизни, например, с безнадежными алкоголиками, погрязшими
в пьянстве, которое не заметить нельзя. Пройти мимо? Нет, не проходить и даже
совершенно отчетливо констатировать его сугубо греховное состояние. Заметить,
если представляется реальная возможность помочь ему, но не осуждать. Надо
понять также этого человека, так как алкоголизм без причины не возникает и
не развивается. А причин бывает великое множество, особенно у людей, живущих
в странах тоталитарных режимов, усиленно душащих проявление духовной свободы
человека. Не является ли иногда алкоголизм результатом духовного ущемления
личности? Надо во всем этом разобраться, но ни в коем случае не осуждать,
не докопавшись до конца в происходящем. Надо сожалеть о таких людях, стараться
благостно к ним относиться, памятуя, что и они подобие Божие, хотя и безудержно
искаженное грехом.
Надо также учитывать еще один момент. Нередко под уродливой личиной алкоголизма
мы обнаруживаем хороших, добрых, благородных людей, обладающих многими положительными
душевными качествами, затуманенными и поврежденными алкоголем. Здесь мы присутствуем
при человеческой трагедии, не поддающейся ни осуждению, ни оправданию, но
требующей помощи и сожаления.
Но есть явления похуже алкоголизма. Кто не осудит такой страшный грех, как
убийство, лишение человека жизни, данной ему Богом для определенной цели в
деле Божьего домостроительства. Кто не ужаснется страшной волне предательства?
Предательство - это духовное убийство, уничтожающее веру в человека, в его
достоинство, убивающее доверие человека к человеку. Страшное явление предательство.
А когда оно получает государственное одобрение и из греха превращается в дело
доблести и едва ли не геройства, то мы являемся свидетелями дьявольского наваждения,
охватившего целые слои общества. Как христианину относиться к предателям,
уподобляющимся Иуде Искариоте кому? Есть предатели, убежденные в правоте и
правомерности своей "деятельности", духовно умершие, не понимающие
своей греховности, забывшие Бога и ослепленные всякого рода более чем сомнительными
суррогатами, вроде пресловутой коммунистической "этики", практически
отвергающей настоящую этику. Эти люди заслуживают самого сурового обличения
и соответствующей оценки их поведения. Предатели исключают себя из общества
живых, если на них не действуют беззлобные, но справедливые обличения. А на
людей, погрязших в предательстве, эти обличения не действуют, за исключением
очень редких случаев. Но и редкие случаи не должны выпадать из нашего поля
зрения.
Страшное дело предательство, выражающееся в доносах и доносиках на своих знакомых,
друзей и даже близких. Но всегда надо детально разобраться в происшедшем,
понять причины случившегося и только после этого сделать соответствующие выводы.
Откинуть раз на-сегда все дьявольское, исходящее из сломленных и целиком подчинившихся
темным силам душ, и проявить понимание и милосердие к случайно попавшим в
эту отвратительную ситуацию. Нам могут возразить: христианство учит прощать
и любить врагов своих. Совершенно верно. Но в Евангелии речь идет о людях,
согрешивших против нас, враждующих с нами по какой-то причине, зависящей или
независящей от нас. Христианство никогда не учило любить и прощать дьявольские
силы, орудующие в этом мире и благоволить к служителям сатаны, подвизающимся
рядом с нами. "Отойди от Меня, сатана;
написано: "Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи" /Лука,
IV, 8/. Господь в иудейской пустыне не уговаривает дьявола, не пытается даже
с ним разговаривать, а, прослушав его, говорит: "Отойди!" Так должны
поступать и мы. Нельзя представлять себе христианство во всех его модификациях
как нечто "розовенькое", не противляющееся злу. Так, например, представял
себе христианство Толстой, и в этом была его кардинальная ошибка. Эту же ошибку
совершают некоторые протестанские группировки и в наши дни. Христианство полно
милосердия и любви к людям, но христианство сурово воинствует против дьявольских
сил, восставших на Бога, на Христа и его Церковь. Ни о каком непротивлении
"большому" злу не может быть и речи. Под "большим" злом
в данном случае мы понимаем отнюдь не область наших личных отношений с людьми,
а нечто совсем другое. Речь идет о глобальном воинствующем зле, борющемся
с Христом в мировых, государственных или даже групповых масштабах, имеющем
принципиальное и практическое значение. Иногда такое глобальное зло передается
через отдельных лиц, концентрируясь в них (как, например, через Ленина, ненавидевшего
религию), и в этих случаях, как и в ряде других, христианство призывает к
борьбе, вплоть до применения силы, если в этом будет необходимость. Это особый
и большой вопрос, требующий и особого рассмотрения.
Христианская Церковь была, есть и будет всегда Церковью воинствующей со злом.
Этот принцип воинствующей Церкви переносится и на наши отношения с людьми.
От братской любви, дружеской помощи, понимания и прощения до непримиримой
позиции, подкрепленной соответствующими действиями в смысле отстранения тех
или иных лиц от общения с верными - такова наша позиция, испытанная многовековой
практикой. Отсюда вытекает и наше отношение к войне, не имеющее ничего общего
с постановкой данного вопроса в миротворческих и, главным образом, протестанских
кругах. Она глубоко обоснована и лишена как наивного розового пацифизма, так
и какой-либо воинственности или агрессивности. Позиция преподобного Сергия
Радонежского, благословившего великого князя на ратный подвиг - остается классической
для понимания православной позиции в данном вопросе.
Человек стоит между небом и плотским животным миром. Его дорога - наверх,
к небу. Но он свободен и может, если захочет, опуститься вниз, превратиться
в животное, а иногда в нечто худшее, превратиться в служителя темных сил.
Пока есть надежда на его спасение - все силы должны быть направлены на помощь
ему. Но если этой надежды нет, то надо отступить от него, оставив его судьбу
на волю сил, которым он служит.
.
.
.